Survival Kit 9: лес грибов, смыслов и коридоров
Разговор на бульваре Кронвалда с одним из трёх кураторов фестиваля Survival Kit 9 Йонатаном Хабибом Энквистом
06/09/2017
Фото: Кристине Мадьяре
Фестиваль современного искусства Survival Kit возник в 2009 году, в самый пик грянувшего в Латвии экономического кризиса, и был в какой-то мере ответом современной культуры на самые горящие вопросы современности, «комплектом выживания» для растерявшегося общества. Для страны тогда настал момент «перезагрузки» на уровне политики и идей, а если говорить об уровне пространства – в то время в городах появилась масса свободных помещений. В бывшие рестораны, магазины и офисы Риги пришли художники, чтобы на время фестиваля превратить их в выставочные площадки и попытаться разобраться, что же произошло с обществом и с «креативным классом» в этом обществе. Как теперь двигаться дальше?
Фестиваль продолжился и после 2009 года, и каждый раз его организатор – Латвийский центр современного искусства (LMMC) – для Survival Kit выбирал мало освоенные или потерявшие свою функциональность помещения. Так было со зданием бывшей текстильной фабрики «Большевичка», так было с бывшими помещениями Латвийской Национальной библиотеки, а в этом году фестиваль пришёл в пространство здания факультета биологии Латвийского университета, расположенного в одном из самых зелёных и приветливых мест Риги – посреди парка, на бульваре Кронвалда. Студентов там больше нет, здание готовится к предстоящей капитальной реконструкции, и пустые коридоры, библиотеки, лекционные залы стали местами экспозиции, которая по-разному и разными средствами раскрывает тему взаимодействия культуры и природы. В своём обращении кураторы проекта Survival Kit 9 пишут о важной для них интенции «соединить экологию среды, экологию общества и экологию духа. Мы видим эти три экологии как взаимозаменяемые пространства переговоров и трансформаций».
Здание, где долгие годы размещался факультет биологии Латвийского университета
Экспозиция Survival Kit 9 (которую можно будет посмотреть с 8 сентября до 1 октября) проникнет и в три всё ещё действующие в этом здании музея – зоологии, ботаники и химии. Она обживёт полупокинутое здание как некое вполне органического характера проникновение, как своего рода креативные лианы и творческие джунгли. «В какие-то моменты зрители не сразу будут понимать, что здесь – часть здания и всё ещё остающейся его обстановки, а что – появившиеся здесь художественные работы», – говорит мне один из трёх сокураторов Survival Kit 9 швед Йонатан Хабиб Энквист. Постоянные лидеры фестиваля Солвита Кресе и Инга Лаце пригласили его в свою команду как одного из самых открытых междисциплинарным и экспериментальным проектам арт-практиков скандинавского региона. Свою карьеру он начинал в знаменитом стокгольмском Moderna Museet (2008–2009), но достаточно быстро решил перейти на независимый статус и затем вёл проект визуального искусства Iapsis (2009–2014), был куратором Рейкьявикского фестиваля искусства (2012) и сокуратором биеннале Momentum (2015). Сейчас в турецком Синопе проходит интереснейшая биеннале процессуального искусства Sinopale 6, где он также успешно выступил в роли сокуратора.
Йонатан – высокий, худощавый, энергичный, когда-то получил философское образование, но понял, что о философских материях ему гораздо интереснее общаться с художниками, что их это интересует по-настоящему и они это видят в гораздо более широкой перспективе. «Художники – это люди, которые сейчас всё ещё читают Эйнштейна и знают разные вещи из квантовой физики, вовсе не являясь физиками или учёными…» Мы бродим с ним по зданию факультета и рассматриваем уже готовые или ещё обрастающие плотью фрагменты экспозиции, а потом выходим наружу, переходим дорожку и оказываемся за одним из столиков кафе Pagalms, где и беседуем, поглядывая то друг на друга, то на безлюдные теннисные корты и кроны деревьев.
Фрагмент экспозиции Кристин Эдлунд Stress Call of the Stinging Nettle
Йонатан Хабиб Энквист: Изначальной идеей этого выпуска Survival Kit было построить экспозицию вокруг темы альтернативного обучения. Но, с одной стороны, в ходе процесса подготовки мы получили возможность работы с бывшим зданием университетского факультета биологии, а с другой – за последние полтора года очень изменилась ситуация в Европе. И мы подумали – да, вполне можно покритиковать существующую систему образования, но, может, интереснее выйти к аудитории с предложением, с неким видением. Так что теперешняя экспозиция выросла в какой-то степени из темы образования, разных подходов к обучению и знанию, а также точки зрения искусства на эти вещи.
Учёные делают открытия, но именно художники могут попытаться осознать их смысл, попробовать совместить их с какими-то более широкими и человеческими контекстами. Одна из участниц экспозиции фестиваля, художница и композитор из Швеции Кристин Эдлунд (Christine Ödlund), уже 15 последних лет занимается темой коммуникации между растениями. Её работа для фестиваля основывается на том факте, что растения крапивы посылают друг другу химический сигнал, когда на одном из них появляются гусеницы и начинают его поедать. И растения из этих сигналов делают выводы – как им расти или как им организовать свою группу. Учёные это знают, они обладают этим знанием, но как им передать его людям не из их профессиональной сферы? Олунд переводит это в изображение и музыку, в особую цветозвуковую партитуру, где одна минута звучания соответствует одному дню жизни растений. И когда она транслирует это в визуально и чувственно воспринимаемой форме, мы сами как будто начинаем замечать нечто, что, в общем, творится у нас прямо под носом.
Художники действуют как профессиональные «любители» в каком-то смысле. Они задают вопросы наподобие: «Окей, вы открыли это, отлично! Но что это значит для нашего общего существования?» Да, открыт тот факт, что растения могут различать цвет, но что это значит для нас как для людей?
Воронье гнездо на Survival Kit 9
Если взглянуть на историю европейской культуры, то это романтики вернули наше внимание к природе и осознали человека как её часть. Затем в ХХ веке возникло экологическое мышление, которое было нацелено на защиту природы, но при этом оно осознавало человека как угрозу для неё, то есть в каком-то смысле разделило людей (цивилизацию) и природу. Как вам кажется, принесёт ли XXI век какую-то новую модель осознания этих отношений?
Прежде всего стоит задуматься – так ли уж реальны границы между культурой и природой? Могу привести хороший пример – мы решили выставить в экспозиции фестиваля воронье гнездо из коллекции музея биологии, найденное в Риге после налетевшей бури. Оно сложено из проволоки, кусков пластмассы и металла, а также пары прутьев… И что тут природа, и что тут цивилизация? Мы видим уже совсем другой баланс, другой уровень взаимовлияния.
Пластик стал частью природы. И это нечто, с чем имеют дело все растения, животные, весь природный мир, а не только люди. Это отображается в террасфере, но пластик попадает и в реки, в моря, в водоёмы… Очень часто мы видим лишь часть картины, но это словно визит к врачу, к которому вы пришли из-за того, что заболел палец, однако, как оказывается, боль в пальце вызвана проблемами с нервом, который уходит к вам в плечо, и т.д. И художники как раз пытаются взглянуть на всё это шире. Они видят сходства в структурах очень разных вещей, вещей из совсем разных сфер и пытаются их совместить и посмотреть, что будет. И, может быть, именно такой подход действительно позволит нам взглянуть на мир шире, более комплексно.
Другой аспект – расширение понятия экологии. Мы в кураторском тексте говорим о слиянии трёх экологий – среды, общества и духа. Это идея, которая отталкивается от размышлений Феликса Гваттари. Все эти экологии взаимопроникаемы и влияют друг на друга, влияют на перспективы друг друга. Посмотрите на то, что произошло совсем недавно. На выборах в США выигрывает Трамп с требованием нарастить объёмы добычи угля. В 2016 году выиграть выборы, поддерживая абсолютно отсталую технологию! Сколько людей проголосовало за Трампа, прекрасно при этом осознавая, что уголь – это на самом деле что-то «из прошлого». Но всё равно из-за политических и экономических интересов, из-за целого ряда факторов эта идея получает поддержку. Дело не в людской глупости или чём-то подобном, тут гораздо более комплексная ситуация. И вот здесь опять на первый план выступают художники. Потому что журналисты смотрят в одном измерении, исследователи – в другом, но все сосредоточены на своём поле. И только художники, писатели и поэты пытаются увидеть картину в целом.
Jim Holyoak. Book of Nineteen Nocturnes. 2017
Тут есть и другой момент – то, что мы начинаем искать в природе модели для собственного поведения, решения каких-то проблем. А не только пытаемся сохранить её в заповеднике как нечто, чем можно любоваться лишь на расстоянии…
Да, действительно. Мне очень нравится термин resiliance – это способность адаптироваться к меняющейся ситуации. И растения, животные обладают этой способностью в высокой степени. Теперь мы подходим к тому, чтобы перенимать некоторые их стратегии адаптации и переносить их в экологию социального существования. И я имею в виду не дарвинизм, а скорее способность осознать человечество как некую общность.
Вы – куратор из Скандинавии, из региона, где традиционно на отношения природы и человека смотрят очень разносторонне и внимательно…
Да, конечно, и поэтому там столько художников работает с этой темой. Но в экспозиции Survival Kit международный контекст создают не только скандинавы. У нас есть художники из Канады, Южной Америки, Южной Африки. Это достаточно глобальная картина.
Фрагмент экспозции Андриса Эглитиса «Лаборатория поэтических исследований»
И латвийское современное искусство тоже вписывается в неё?
Да, латышские художники, как мне кажется, много думают «в материале», думают через материал. Они делают очень ощутимые вещи. Но это именно интеллектуальный труд, который манифестируется через физическое воплощение. Как Андрис Эглитис с представленным у нас проектом «Лаборатория поэтических исследований» – он опускал пустые загрунтованные полотна на время в болото, и оно само «рисовало» на них. Это очень интеллектуальный проект, что-то в традиции Ротко и абстрактного экспрессионизма – а ведь это вполне высокоинтеллектуальное направление. Тут не просто случайная подборка неких примеров «взаимодействия со средой», а очень тонко выстроенная композиционная общность.
Или Кришс Салманис, сделавший инсталляцию с деревом, в ветку которого вмонтирована игла звукоснимателя, что попадает на пластинку с птичьим пением. Его Кришс записал несколько лет назад на видео, а теперь извлёк оттуда звуковую дорожку. Там нет никакого усилителя или колонки, это почти аналоговый объект. Само дерево усиливает звук, ты как бы слушаешь пение птицы через дерево, через его резонирующую плоть. Для меня это тоже суперинтеллектуальный объект, который вполне можно сравнить с какой-то глубоко научной статьёй.
Это смыкается и с тем, что делает Номеда и Гедиминас Урбонасы из Литвы. Гедиминас уже какое-то время – профессор Массачусетского технологического института (MIT), и он будет выступать с лекцией на открытии фестиваля. Но в самой экспозиции они с Номедой представят «Зооэтический павильон» – настоящий «мир грибов», среди которых будут и искусственно «выведенные» новые сорта. Тут будут три комнаты с разными климатами и три стадии этого проекта, в ходе которого грибы будут выделять электричество. Здесь разрастётся удивительный грибной лес.
Так что в этом контексте можно говорить не только о Латвии, но и о целом регионе. Возвращаясь к латышским художникам, конечно, стоит обратить внимание и на инсталляцию Иевы Эпнере «Зелёная школа», которая смыкается с нашей первоначальной темой – альтернативным образованием, альтернативным «ростом» – и интерпретирует опыт реально существовавшего в Латвии в самом начале ХХ века учебного заведения для маленьких детей. Ту же тему развивает фильм Андриса Гринбергса и Лаймы Жургиной 1985 года, посвящённый работе с детьми из интерната в Мазирбе – они туда попадали, когда у них были трудности в обычных школах, и зачастую эти дети были из неблагополучных семей. Одна из вещей, которую Андрис предложил этим детям, – «адоптировать» каждому своё дерево, чтобы идентифицировать себя с ним, выстраивать с ним отношения, рисовать его. Попытаться выстроить человеческие отношения с чем-то, что имеет нечеловеческую природу.
Кришс Салманис. Сам по себе. 2017
Вы упоминали и Южную Африку… Интересно, что на фестиваль привезли из этого достаточно далёкого от нас пространства.
Это инсталляции Джеймса Уэбба, художника, работающего в основном со звуком. У него две работы в экспозиции Survival Kit 9. Одна будет, собственно, в парке, а не в здании. Это продолжение его давнего проекта, который он ведёт с 2004 года, в разных странах размещая на деревьях динамики, из которых раздаются голоса птиц, записанных в какой-то совсем далёкой оттуда точке земного шара. Например, в Риге в общем птичьем хоре ненавязчиво прозвучат аудиозаписи птиц из одной из провинций Китая. Этот проект называется «Нет такого места – дом (Рига)», и он смыкается с темами волшебства, миграции и непредсказуемых экологических ситуаций.
Джеймс делает и новую работу специально для фестиваля – это будет тоже аудиоинсталляция. Он использует записи звуков, которые тюлени издают под водой. Прежде всего он с коллегой, этномузыкологом, попробовал записать эти звуки в нотной грамоте, а затем попросил певицу Джулиану Вентер их исполнить. Результат – очень специфичное звучание, которое будет раздаваться в одном из коридоров факультета, наводя на мысли о присутствии там чего-то таинственного, что не разглядеть, но что можно только услышать.
В определённом смысле и само здание станет один из ключевых элементов экспозиции. И это ведь не только коридоры, залы, но, скажем, и фантастическое помещение бывшей библиотеки со всё ещё стоящими там рядами книжных стеллажей. Здесь легко можно потеряться… Но тут можно сделать и множество открытий.
Фрагмент экспозиции Андрея Полукорда The Sarcophagus (II)
А что должен почувствовать посетитель, когда он обошёл всё здание и вот выходит теперь из главного входа в здание и спускается по ступенькам в парк?
Я надеюсь, что он будет в некотором лёгком смущении… (Смеётся.) Что он будет несколько озадачен… в хорошем смысле. Знаете, это как с каким-нибудь фильмом Хичкока – вы можете увидеть его с очень разных точек зрения. Если вы сами режиссёр, вы увидите в нём невероятную работу с монтажом, с композицией кадра. Если вы антрополог, вы увидите действительно выдающийся психоаналитический анализ общества. Если вы философ, вы увидите драму существования, разыгранную у вас прямо перед глазами. А если вы просто смотрите это вечером часов в 11 перед тем как отправиться спать, это будет отличным развлечением, хорошо рассказанной историей. Но это всё равно так или иначе останется в вас.
Так и здесь – кто-то будет рад даже просто возможности побродить по этому зданию с верхних этажей до нижних. И понять политическое и историческое значение, которое это здание представляло и представляет – в том числе и с помощью нашей экспозиции. Но я надеюсь, что здесь найдутся и произведения искусства, которые запустят в вас что-то, что вы осознаете, может, не прямо на этих ступеньках, а через пару недель или через пару лет. А может, вы просто выйдете наружу и увидите деревья, постоите и посмотрите минут пять. И увидите их новыми глазами. «Боже, я ходил по этому парку всю мою жизнь и никогда не замечал этого дерева. Оно волшебное! Сколько же ему лет?» И если кто-то выйдет и задаст себе этот простой вопрос – значит, у нас получилось, процесс начался.
