Марко Мяэтамм: «Я живу сейчас»
«…И все эти работы – документы этого времени», – рассказывает эстонский художник о своей выставке «Однажды давным-давно. Жизнь как сказка»
Старые сказки на новый лад, переосмысленные Марко Мяэтаммом, можно посмотреть с 30 ноября до 6 января в рижской галерее Māksla XO. Сам Марко – мужчина с наружностью умудрённого жизнью римского философа и хорошим чувством чёрного юмора, которое он зачастую подаёт в упаковке, насыщенной яркими и жизнерадостными цветами. Для него действительно важно то время, в котором он живёт: его актуальности, проблемы и сюжеты. Но в последней серии своих работ, впервые представленной публике в Риге, он обращается к историям почти вечным – сказочным, мифологическим или позаимствованным из общеизвестной детской литературы.
«Жила-была женщина с чёрными, как смоль, волосами и очень светлой кожей. У неё было семь рабов – гномов-мужчин. Поскольку эти мужчины были намного меньше женщины, они её очень боялись. Они жили вместе в большом доме глубоко в лесу, и мужчины делали всё, что хотела большая светлокожая женщина. Потому что они знали, что произойдёт, если они этого не сделают», – рассказывается в одном из переиначенных сюжетов. В этой серии из 14 работ, оформленных в виде страниц книг сказок, Мяэтамм предлагает новый взгляд на известные истории, добавляя новый пласт интерпретации. Тут есть и Белоснежка и семь гномов, и Карлсон, живущий на крыше, и три поросёнка, и Зубная фея, и Аладдин, и Бэмби и не только.
«Сказки нередко считаются нарративами, которые лежат в основе нашей культуры и служат её корнями. Более или менее скрытые истины, записанные в сказках, действуют на человеческие инстинкты и мечты, увлекая нас с детства, водя по полётам воображения, вызывая чувство удивления или страха. Они играют жизненно важную роль в нашем персональном развитии, помогая нам раскрыть свою личность и одновременно помогая нам противостоять нашим самым глубоким страхам. Сказки позволяют нам с улыбкой принять, казалось бы, невозможное и поверить в свои силы. Сказки как наше коллективное подсознание иногда позволяют нам жить в фантазиях», – сообщает вступление к выставке.
Экспозиция Марко Мяэтамма занимает второй зал галереи (в первом можно посмотреть экспозицию Мадары Нейкены «Вероятности»). Аккуратно развешанные на стенах 14 «книжных разворотов» радуют глаз и будоражат работу мысли. «Я постарался перенести это всё в наше время», – рассказывает мне Марко в серый декабрьский полдень. – «Форма получилась довольно случайно. Оригиналы были сделаны на бумаге, размером 70 см на метр. И когда я понял, что буду выставляться во втором помещении галереи, то подумал, что сюда это не влезет. И стал думать, что же предпринять, и нашёл такую форму. Это как сэндвич из двух материалов – принтов и плексигласа. Что мне нравится – тут появился объём, которого не было на бумаге».
Какие у тебя вообще отношения со сказками?
Когда дети были маленькими, я всегда читал им перед сном сказки и постоянно думал, что читаю какие-то ужасы. Это ведь довольно ужасные истории, иногда со временем несколько приглаженные. И было чувство, что там очень много чего заложено, каких-то пластов. И что это какая-то форма, куда ты вполне можешь вставить и современность. Просто чтобы это не была придуманная абстрактная история, а у неё была какая-то рамка. Как вот эта Бэмби, которая гуляет в лесу и ничего не соображает. И абсолютно не хочет ничего плохого. Но…
Как и те люди, которые съели крысу, купленную на рынке в Ухане, – они тоже ничего плохого в мыслях не имели.
Именно. Или вот Карлсон с крыши у меня всегда вызывал подозрения. Мне казалось, он какой-то педофилией там по ходу сюжета занимается. Либо же у Малыша психическое расстройство, раздвоение личности. Это какая-то ненормальная история. Или там Пеппи, которая живёт в огромном доме с лошадью. Если вдуматься…
Знаешь, мне кажется, этот подход вообще очень актуализировался именно во время ковида – всё не так, как кажется. И эти сказки как будто тоже отсюда растут – всё совсем не так в этом общеизвестном сюжете.
Да, всё не так. Тут ещё можно вспомнить cancel culture. Всё собираются потихоньку переписать. Мне очень нравится британский писатель Роальд Даль. И вот недавно я читал, что из его книг изымают какие-то неполиткорректные слова, например, «толстый». Совсем не опасное слово вроде бы, но вдруг стало опасным. Оттуда тоже растёт эта история – все эти сюжеты существуют давным-давно, но ты можешь делать с ними что угодно, их адаптировать под «сейчас».
Ещё один важный момент. В сказках всегда ясно – кто хороший, кто плохой. А у тебя это как-то, мягко говоря, не очень понятно.
Я тоже хочу быть современным. Поэтому тут исчезает эта линия – плохой/хороший. Они все как бы равны. Вот в истории с Белоснежкой и гномами – если тебе нужны рабы, то вот таких и надо брать, гораздо меньше тебя, чтобы можно делать с ними что хочешь. Гномики много работают, мало едят, и делай с ними что хочешь. И мы не знаем, что там было в этом лесу. Но что-то было – ведь как-то эта история появилась. Или сюжет с принцем-некрофилом, целующим принцессу на горе. Или поросята и волк. Конечно, волк вроде бы тут плохой, его надо повесить. Но это как-то некрасиво получается… Да ещё потом и устроить праздник. Мне уже волка становится жаль. И в конце концов, да, непонятно выходит – кто тут хороший, кто плохой.
Я вообще не люблю определять в своих работах, что хорошо, а что плохо. Я бы оставил это зрителю. У всех нас есть свои моральные ориентиры, и они совершенно разные. Кто должен диктовать другим, что правильно, а что нет? Я бы предпочел подтолкнуть зрителя задуматься об этом самому в его/её собственной душе.
А есть в серии какой-то сюжет из эстонских сказок?
Нет, я брал такие сюжеты, которые были бы понятны и узнаваемы для всех. Эстонские просто не так известны. Хотя и там материала хватает. Правда, я не знаю, конечно, насколько сейчас во всём мире известен Карлсон, например. Наверное, поменьше, чем Бэмби. Но всех этих героев можно поставить в современный контекст.
Я живу сейчас, и все эти работы – документы этого времени. Если взглянуть на них через лет 30–50, мне кажется, они должны будут рассказать про время, когда они были сделаны. Для меня это очень важно, когда то, что я делаю – не просто какие-то работы в вакууме или out of context. Нет, им надо говорить что-то про это время.
Сначала я думал делать просто картинки без текстов. А потом я держал их без дела где-то полгода, чувствуя, что там чего-то не хватает. И тогда я начал писать эти истории, а затем уже появилась и форма книги как формата. Если текст и картинка вместе – то, конечно, это книга, в данном случае – книга сказок.
И при этом такие яркие радостные цвета…
Чтобы они выглядели friendly. Это другая вещь, которая для меня очень важна. Даже если контекст очень серьёзный, форма должна быть friendly, чтобы люди не прошли мимо, а остановились и посмотрели. Потом они могут думать что угодно. Но я хочу, чтобы они остановились. И если форма friendly, то тогда больше шансов.
Для меня важно, чтобы зрители видели эти работы. Если никто не смотрит, зачем же я это делал? Я хочу, чтобы люди смотрели и думали. И поэтому нужна эта friendly форма, в которую ты можешь уложить что угодно, самые ужасные мысли, если надо. И иногда – действительно надо.
Причём порой ты не очень сам понимаешь, откуда что берётся. В сюжете с лампой Алладина кто-то увидел сюжет об отношениях науки и сказки. И точно, ведь совсем недавно была катастрофа с маленькой коммерческой подводной лодкой, в которой в результате аварии все пассажиры погибли. Я думаю, это оттуда, и как-то эта история вылилась для меня в сюжет с лампой. Но я осознал это только потом. Так эти идеи и появляются – ты что-то читаешь или просто живёшь свою жизнь и даже не замечаешь, что откуда появляется. Ты думаешь, что ты очень оригинален и всё выдумываешь сам, а на самом деле потом всегда можно проанализировать – это оттуда, а это оттуда.
Мне очень нравится, как ты работаешь с текстом и изображением, их взаимодействием. И мне это кажется тоже чем-то очень актуальным. Потому что в мире текст всё больше переходит в визуальную сферу, люди всё меньше читают чисто текстовые форматы – например, книги. И эта выставка тоже отчасти об этом – попытка задействовать сам формат книги как визуальный элемент, как «обложку» для твоих работ.
Да, так и есть. Вообще у меня довольно непростые отношения с книгами. Я всю жизнь не очень много читал. Как-то ты чувствуешь, что тратишь время, а надо рисовать, заниматься своим делом. Так что у меня была всегда проблемы с книгами. Но однажды я заметил, что они появились в моих работах. Так что выходит, что я книги мало читаю, потому что нет времени, надо делать свои работы, но сами эти работы… о книгах. Книги как бы пришли в мою жизнь с другой стороны! (Смеются.)
Сейчас я уже, наверное, читаю побольше, но когда был студентом, меня совсем не интересовали разные теории искусства… И когда я был профессором в Академии художеств, там тоже надо было давать списки рекомендуемой литературы по теме. Для меня это всегда было проблемой. Я сразу чувствовал себя не на своём месте. А теперь я freelance и отвечаю только перед собой. Так что я в общем не очень читающий человек, но мне нравится работать с книгами… как с объектом.
Илзе Жейвате, директор галереи Māksla XO, и Марко Мяэтамм на открытии выставки «Однажды давным-давно. Жизнь как сказка»
