Южные побеги на северных руинах
О португальском социологе и правоведе Боавентуре де Соузе Сантуше
В конце 1960-х годов BBC транслировала «Цивилизацию», эпический документальный фильм в 13 частях, где в качестве нарратора выступал выдающийся историк искусства Кеннет Кларк. В этом киноэпосе он стоическим голосом с оттенком трагического пафоса рассказывал историю западноевропейской культуры от эпохи Средневековья до начала XX века. Чтобы избежать критики за то, что сериал не затрагивал ни древней, ни какой-либо иной мировой культуры, в подзаголовке фильма значилось, что это «личный взгляд» рассказчика. Однако с уточнением, что в его мнении нет ничего экстраординарного, что не было бы самоочевидным для любого образованного буржуа XIX века, поскольку цивилизация является противоположностью варварству, и что сейчас самое подходящее время порассуждать об этом. Ощущение бароном Кларком его современности и близящегося финала подпитывалось глобальными событиями: Британская империя прекратила свое существование, в городах Запада бушевали студенческие волнения, а по всему миру набирали оборот различные освободительные и правозащитные движения.
В 2018 году BBC вернулась к этой теме, создав ещё более впечатляющий сериал «Цивилизации», в котором три не менее выдающихся британских историка – седеющая Мэри Бэрд (Mary Beard), темнокожий Дэвид Олусога (David Olusoga) и еврей Саймон Шама (Simon Schama) – перенесли акцент на малоизвестные исторические межкультурные связи и на то, как другие культуры, будучи не менее великими, обогащали друг друга как до, так и после эпохи открытий и возникновения западного колониализма.
«Руки прочь!» – воскликнул бы португальский социолог и правовед Боавентура де Соуза Сантуш (1940), услышав такой нарратив. Каким бы шовинистическим, устаревшим и исчерпанным ни показался европоцентричный концепт Кларка в своё время Сантушу (тогда молодому студенту юридического факультета в своей родной Коимбре, а вскоре – марксисту в Йеле), у него наверняка нашлись бы существенные возражения и против новой редакции мировой истории культуры в политкорректном и, казалось бы, всеохватывающем видении BBC.
Потому что и эта точка зрения так же несвободна от наследия колониального мышления. Если во времена расцвета западных империй «взаимное обогащение культур» являлось на самом деле потребительской модой на экзотику, жадно пожиравшей всё, что могло иметь хоть какую-то коммерческую ценность в метрополии, и вытеснявшей нематериальные культурные практики во имя «цивилизации» как «дикарство», то теперь колониализм продолжается как покровительственная опека и эксплуатация во имя «развития, равенства и демократии».
Привести здесь этот задуманный с размахом британский образовательный телевизионный проект – это мой собственный выбор, исходящий из желания взять то, что я, вдохновлённый идеями западного просвещения и науки, автоматически сам рассматривал как ценность, которую следует изучать и распространять, и выставить это под критику Сантуша. Представить, что мои представления о полезных знаниях и стандартах качества жизни могут быть столь же потребительскими по своей природе, как и три великие силы, которые продолжают порабощать мир: капитализм, колониализм и патриархат.
Однако для Сантуша эта разрушительная ось представлена не привычным клише «Запада», а глобальным Севером, который также является не географическим, а эпистемологическим понятием. И которому противопоставляется «эпистемологический Юг» – главный исследовательский проект всей его жизни. Географически этот термин в основном охватывает бывшие колонии, которым принято покровительствовать как развивающимся странам, но после объяснений Сантуша становится ясно, что он также проявляет себя и на севере. И не только принимая форму общин иммигрантов, потоков беженцев и других традиционно дискриминируемых групп, но и существуя как постоянно маргинализированные «внутренние протектораты», такие как «ленивые и недисциплинированные в финансовом отношении» средиземноморские страны или «вечные нищие» в Восточной Европе.
С другой стороны, Юг продолжает ещё более жестоко беднеть благодаря неформальному колониализму, созданному глобальным рынком, для которого – уже после «конца истории» и по логике неолиберального капитализма, рождённого на «Севере», – по-видимому, нет альтернативы. Более того, затяжной кризис – в данном случае отсутствие альтернатив – не создаёт новые возможности, а служит оправданием для ещё более резких репрессий и эксплуатации. (В качестве одного из многочисленных примеров такого неолиберального колониализма он приводит покорную капитуляцию правительств под давлением международных финансовых институций и высокомерных советов директоров аудиторских компаний, которые обычно не только принимают во внимание внутренние социальные и политические условия и силы, но и не несут ответственность за последствия своих решений.)
Сантуш неустанно пытается напомнить нам о двух возможных путях выхода из этой глобально опасной ситуации. Во-первых, необходимо серьёзно пересмотреть список предпосылок, лежащих в основе западной эпистемологии: «абсолютный приоритет науки как строгого знания; точность, воспринимаемая как решение; универсализм, понимаемый как специфика западной современности; такое отношение к любой сущности или состоянию, как будто их действительность не зависит от какого-либо конкретного социального, культурного или политического контекста; правда, понимаемая как репрезентация истинности; различие между субъектом и объектом, познающим и познаваемым; природа как res extensa; линейное время; прогресс науки через дисциплины и специализации; социальная и политическая нейтральность как условие объективности». Именно эти предположения, или картезианское самоположение вне остального мира (его объективация), сделали Запад таким опустошительным завоевателем.
Во-вторых, он призывает к участию в «эпистемологиях юга». Они отличаются от западного научного отчуждения уже по своей сути: «знания, приобретаемые из эпистемологий юга, технически и культурно исходят их определённых практик – прежде всего направленных против угнетения. Это скорее способы познания, чем знания. Они существуют, воплощённые в социальных практиках. […] Если знания апроприируют реальность, то способы познания её воплощают». На Западе такое обычное не усвоенное, а приобретённое или интуитивное «знание» содержится в ненормативных социальных практиках различных дискриминируемых, маргинализированных или нелегальных субкультур.
Однако, по мнению Сантуша, даже как средства борьбы с угнетением или в качестве убежища от него они продолжают оставаться частью северной парадигмы мышления, а не конкурируют с ней так, как это делают, например, традиционные образы жизни, мировоззрения и верования различных колонизированных коренных народов. «На эпистемологическом уровне такое разнообразие переходит в то, что я называю ”экологией знаний”, то есть признание сосуществования различных способов познания и необходимость изучения их сходств, расхождений, взаимодополнений и противоречий, чтобы максимизировать эффективность сопротивления угнетению», – считает Сантуш.
Именно такие исследования он проводит в рамках проекта ALICE, который он основал в Центре социальных исследований на экономическом факультете своего родного университета в Коимбре (да и этот факультет основал тоже он – после учёбы в Соединенных Штатах и когда падение фашизма в Португалии создало такую возможность). Он также является одним из инициаторов Всемирного Социального форума, который с 2001 года объединяет активистов антиглобализма и антинеолиберализма. На его сессиях, а также в своих многочисленных книгах и на лекциях по всему миру он щедро делится примерами экологического разнообразия знаний. Доказательством фундаментального отличия этих южных эпистемологических концепций является неспособность или нежелание переводить их на западный научный язык и дефинировать их в нём.
Такова идея неделимого сосуществования, или концепция ubuntu обитателей Южной Африки, которая примерно переводится как «я есть, потому что есть ты». (С другой стороны, по словам Сантуша, южноафриканские философы с трудом перевели знаменитую фразу Декарта на свой собственный язык.) В конце 2000-х годов по согласованию с Сантушом новые конституции Эквадора и Боливии также включили принцип sumak kawasay, или «хорошей жизни», известный народам кечуа и аямара, что освободило оба документа от западных представлений о процветании и социализме. С другой стороны, pachamama означает «мать-природа», и в настоящее время она имеет в Эквадоре такой же конституционный статус, как и права человека.
В одном из западноевропейских университетов, услышав эти примеры, один из слушателей прокомментировал: «Красиво, но всё-таки это, вероятно, не для нас». Сантуш ответил, что если ваше мышление этого не позволяет, тогда, скорее всего, нет. Однако если можно представить себе, что живая природа – это не что-то вне человека (например, ресурс, или собственность, или потенциальная угроза), что человек является её частью (как это до сих пор остаётся во многих традиционных культурах), то тогда это может дать дополнительный импульс борьбе за сохранение природы и изменению законодательства в целях её защиты.
Именно это Сантуш напоминает всем активистам: в то время, когда все возможности кажутся исчерпанными, необходимо искать и формировать новые неожиданные коалиции. Более того, он призывает получать уроки у тех, для кого кризис долгое время был нормой, а не бороться за сохранение сомнительной эпистемологической нормальности. Кроме того, краткосрочные и ложные проблемы (благодаря которым политики, средства массовой информации и производители товаров постоянно пытаются завладеть нашим полным вниманием) мешают нам думать о действительно важных темах, таких как жизнь после капитализма и патриархата. К тому же такая хорошая жизнь, для достижения которой не потребуется создание новых категорий нежелательных, исключённых или эксплуатируемых.
Выступление Боавентуры де Соузы Сантуша пройдёт в рамках цикла онлайн-лекций и разговоров, организованного RIBOCA2, в четверг 11 июня в 19:00 на сайте RIBOCA2. А предыдущие выступления можно посмотреть и послушать (с возможностью выбора перевода в виде субтитров на русском или латышском языке) здесь.
