Голоса из других миров
О перуанском антропологе, профессоре Калифорнийского университета (в Дэвисе) Марисоль де ла Кадене
Уже многие годы в Латинской Америке снова и снова вспыхивают конфликты между общинами коренных жителей и международными корпорациями, получившими от правительств концессии на разведку и добычу полезных ископаемых, возведение плотин, вырубку лесов и создание индустриальных животноводческих и монокультурных плантаций. И хотя современные технологии позволяют черпать природные ресурсы в невиданных масштабах и с многократно возросшей эффективностью, общепринята точка зрения, что этот процесс избавился от хищничества колониальных времен, полностью легален и соответствует интересам самих же жителей. И всё же они продолжают протестовать, отказываются продавать принадлежащую им землю или полностью покидать обречённые на переработку места. На взгляд правительств и корпораций это незаконный и абсурдный саботаж, ничем не объяснимое упрямство, поэтому на непокорных обрушивается легитимная полицейская сила с арестами и уголовным преследованием либо в ход идут грязные методы – угрозы, запугивание, насилие. В то же время аргументы, которыми свою строптивость оправдывают коренные жители, судами не воспринимаются как юридически обоснованные и даже сочувствующим и поддерживающим кажутся бесполезными или противоречащими рациональному мышлению наших дней и здравому рассудку.
Известный профессор-антрополог Марисоль де ла Кадена борется за права коренных народов Латинской Америки ещё с начала 1980-х, со своих ранних студенческих лет. И поиск такого языка, который сделал бы в правовом и политическом отношении значимым их мироощущение, стал делом её жизни. Всё начиналось с марксизма, неизменно популярного среди революционно настроенных студентов и интеллектуалов. Коренных жителей, считавшихся бесправными «крестьянами», юная де ла Кадена желала просветить, «открыть им глаза» на классовое неравенство и освободить от собственного невежества.
Она вспоминает: «Мы, революционеры, считали своей задачей превратить их в современных субъектов, индивидов с “классовым сознанием”. Этот термин был синонимом чему-то вроде структурно организованного исторического сознания. Трансформация в субъект истории привела бы “крестьян” к пониманию, что то, что мы называем их “мифами”, является всего лишь преданиями. Таким образом, в их космологии мифология сменилась бы современной историей; они стали бы субъектами национального государства, и все мы были бы равны. Равенство современности. Мне было непросто следовать этому сценарию – не будь я полевым исследователем, мне, возможно, было бы легче. Этот сценарий предусматривал введение иерархии, в то время как работа “в поле” (что мы могли бы истолковать как “жизнь вместе с крестьянами на протяжении долгого времени”) поколебала мысль о “превосходстве (моего) исторического сознания”. В первую очередь я сама бы не выжила без тех, кому вроде суждено было бы быть несовременными угнетёнными. И ещё – я столкнулась со своим незнанием о кечуа, с историчностью их вроде бы неисторичных мифов и политической прозорливостью тех [лиц], которым полагалось бы быть лишь последователями. Они вполне могли вести вперёд! И они вели. Вот только никому из городских левых интеллектуалов не было дела до этого лидерства»[1].
Их образ жизни и мировосприятие не могли быть описаны ни на политическом, ни на научном языке, оперирующем дискретными и чётко определяемыми категориями, и это невозможно было редуцировать и дисквалифицировать как фольклор, религиозную систему или народное суеверие, для которого нет места в политических дебатах. Это всегда было чем-то большим, чем возможно сказать. Отучившись в Дареме (Англия), Париже и Висконсине, де ла Кадена снова и снова возвращалась в Анды, чтобы вместе с тамошними обитателями «деколонизировать» своё мышление и искать такой язык, который мог бы способствовать пониманию их опыта и образа жизни, многозначному настолько, чтобы не подчиняться современной логике. Одним из аналитических инструментов де ла Кадены, сделавшим её знаменитой, стал метод противопоставлений, или «отрицаний», позаимствованный из работ британского антрополога Мэрилин Стратерн. «Добавлением отрицательной грамматической формы к (обычно) бесспорным категориям я стремлюсь лишить их способности создавать такую действительность, которую в свою очередь несуществующей или невозможной делает то, что этим категориям не соответствует. Но это изъятие отнюдь не синоним отмены; таким образом отрицания сохраняют провозглашаемую этими категориями истинность, одновременно показывая, что над ними простирается нечто, что иначе бы их исключало»[2].
«Это есть это, но не только» – это характерный способ, которым де ла Кадена расширяет и в академической среде, и в политической борьбе понятия человека, природы, общности, собственности, религии и т.д. «Это природа, но не только». «Он человек, но не только». Созданную таким образом возможность расширения мышления она называет «онтоэпистемическими открытиями» (onto-epistemic openings), и одним из самых творческих неологизмов в её арсенале является antropo-not-seen, или непереводимая игра слов, охватывающая то незаметное влияние на жизни людей, которое тревожно звенящее понятие антропоцена обычно исключает.
Этот пример ощущения иных, но не менее реальных миров идёт рука об руку с уклончивостью, двоемыслием и многозначностью, характерной для языка кечуа, что де ла Кадена использует и в своих трудах, не сокрушая стандарты академической традиции, а обогащая их и превышая. Ярче всего это проявляется в её книге «Earth Beings. Ecologies of Practice across Andean Worlds» (2015), написанной после десяти с лишним лет бесед с Марио и Назарио Турпо, отцом и сыном, рунакуна, как они сами себя называют на своём языке. С самого начала испанской колонизации это слово принято переводить как «люди» или «личности», но для андских народов это всегда означало «человека, но не только». И понятие неразрывно связано с тиракуна, или «земными существами», горами, реками, лесами и другими сущностями, но не только с ними. Оно охватывает ещё и все взаимоотношения этих сущностей, которые невозможно описать на современном деловом языке.
Одним из новейших примеров, который де ла Кадена использует для объяснения этой неуловимой связи всего со всем, стал случай андской женщины Максим. Уже несколько лет её терроризирует международная горнорудная компания, желающая купить её землю, чтобы осушить вековечные горные озёра, под которыми находятся залежи золота и меди. После отказа от внушительной суммы денег и предложения выкопать пруды в другом месте наёмники компании начали кампанию запугивания, преследуя её детей и недавно, например, разорив семейный питомник форели. Де ла Кадена интервьюировала Максим и воспроизводит этот разговор так: «Как я могу быть, если я не это? [И слово “место” не произносится, вместо этого происходит топанье ногой по земле.] Это то, что я есть, как же я могу уйти? Им [охране рудников] придётся меня вырвать, как они вырывают мои картофельные саженцы. Ты когда-нибудь видела, чтобы картофельные саженцы сами себя вырывали? Я не могу [сама себя вырвать]. Я умру [слово “здесь” остается несказанным] такой, какая есть; мои кости будут [“здесь” вновь не произносится] так, как я сейчас». Антрополог подчёркивает, что всё замолчанное и несказанное объясняется вовсе не просторечием «крестьянки» и неспособностью найти «правильные» слова, а тем, что в этом языке и мировосприятии невозможно разделить бытие и среду, в которой оно происходит. Если не будет этих гор и озёр, не будет и её, и наоборот. У Максим нет «недвижимости» для продажи корпорации, она часть этой природы. Но не только. С этим мироощущением андских народов в своё время ничего не смогло поделать даже принудительное крещение, а позднее и добровольное интегрирование католицизма в эту сеть отношений и взаимодействий. И это мироощущение вовсе не горстки «отсталых дикарей», а многих миллионов жителей Латинской Америки, которое невозможно юридически регламентировать, и чтобы его не уничтожить, надо менять мышление, язык и порожденные политико-экономической рациональностью нормы. И не только их.
Де ла Кадена цитирует испанского священника XVI века Кристобаля Альборнозского, который на территории Перу искоренял «идолопоклонство», истребляя артефакты исконных культов: «Невозможно отнять у них это суеверие, ибо уничтожение всех этих “вещей” потребовало бы больше сил, чем есть у всех людей в Перу, чтобы передвинуть эти камни и горы». В эпоху антропоцена у крупной горнодобывающей промышленности наших дней такая сила есть, и если не изменится привычный язык бизнеса и политики, она в кратчайшие сроки и совершенно «легально» уничтожит всё то, с чем при всей своей безжалостности не смогли справиться 500 лет колониализма.
Лекция Марисоль де ла Кадены «Человек и не только» состоится в рамках серии онлайн-лекций и бесед, организованных RIBOCA2, в четверг, 13 августа, в 19:00 по рижскому времени на сайте RIBOCA2.
[1] Из интервью журналу NatureCulture: https://www.natcult.net/interviews/an-interview-with-marisol-de-la-cadena/
[2] Так де ла Кадена описывает свой метод работы: https://www.marisoldelacadena.com/bio
