Космизм – это урок, только ещё неизвестно, какой
О движении космизма и его идеях
Представьте себе, что государство работает как музей. Вся общность его населения – это коллекция музея, а правительство – его кураторы. Миссия музея – заботиться о коллекции, её приумножении и «вечной» сохранности каждого артефакта. Такому государству стоило бы оказаться именно художественным музеем, потому что из всех вещей, которые составляют материальный мир, именно с произведениями искусства связана идея вечной неизменности и завершённости. Предметы технологий и повседневности замещаются всё более новым моделями, да и люди при всех прежних системах были заменяемы, однако – не произведения искусства. Наоборот, в музее изобретаются всё новые технологии, чтобы их снова и снова реставрировать, создавать для них особые условия хранения и экспонирования, свивать вокруг них мифы и сплетать новые контексты. Произведение искусства – объект восхищения и заботы, и в государстве, которое является художественным музеем, а его население – артефактами, все ресурсы вкладываются в ответственную и искреннюю заботу о них. Учёные, дизайнеры, художники и политики работали бы как инженеры по технологии бессмертия артефактов, а уникальными объектами их деятельности (а не политическими субъектами) были бы и люди, и животные, и растения, и различные экосистемы, природные процессы и создания, по сути – вся материя. «Смерть нас разделит». Осознание своей смертности делает людей смертельными конкурентами и себе подобным, и всему остальному миру. По-настоящему равноправными могут быть лишь бессмертные, поэтому создание «себя» как вечного произведения искусства – это действительно благородная общественная задача.
Такова одна из идей основателя движения русского космизма Николая Фёдорова (1829–1903), идей, которые уже какое-то время исследует философ и теоретик искусства Борис Гройс (1947). Они же вдохновили и создание «Института космоса», под эгидой которого объединились такие художники, как Антон Видокле, Марина Симакова и Арсений Жиляев. Эти идеи полностью материалистичны, это не философские спекуляции, и они решают вполне практические вопросы переустройства жизни. Именно поэтому последователями космизма были не только художники русского авангарда, но и учёные и первые крупные послереволюционные политики. Одновременно это и намного более оптимистичный концепт, чем многовековые обещания бессмертия в прошлом. По мысли Гройса, человека до конца XIX века держали в постоянной фрустрации и христианские требования отказаться от всего плотского, чтобы, возможно, заслужить спасение, и невозможность приблизиться к выработанным эпохой Просвещения идеалам рациональности. Космизм от этой фрустрации освобождает, потому что при нём снова обретает смысл возможность воспринимать себя как составную часть тотально материального мира и работать, чтобы сохранить его бессмертие (а таким образом – и свою персональную вечность). В то время как подводить основу под жертвование собой ради жизни после смерти или бесконечного прогресса и будущих поколений стало практически невозможно. Провал и равнодушие потомков будут гарантированы в обоих случаях, иронизируя, комментирует Гройс, в то время как космизм не предусматривает такой неудачи. Даже если в какой-то момент проект личного бессмертия ещё не будет реализован, всегда остаётся возможность экстаза или распад и освобождение материи от плена своего физического облика. До той поры, пока технологии – всё равно, физические, магические или интеллектуальные – не окажутся в состоянии вернуть этот облик обратно к жизни.
Материальный мир для космистов не является тюрьмой человечества, из которой невозможно спасение, особенно когда становится всё понятнее, насколько неохватна Вселенная и что в ней происходит взаимодействие космических процессов и постоянное создание новых миров. А тело для них – это не тюрьма души, из которой нужно освободиться, а единственное транспортное средство, в котором и может произойти путешествие в пространстве и времени – или в космосе. В свою очередь, история, добавляет Антон Видокле, из бесконечной серии крахов и гибельных процессов в таком видении становится неисчерпаемым банком новым проектов возвращения к жизни.
«Мы живём в эпоху вымирания – вымирают животные, растения, возможно, и человечество. В этом контексте концепты бессмертия и возрождения к жизни получают бесспорную актуальность. Фоном всего этого выступает прогресс технологий и науки, который ускоряется в небывалом темпе. Идеи, которые сто лет назад казались, может быть, полной фантазией, постепенно начинают формировать уже обретающее свой облик будущее биотехнологий, вычислительной техники и тому подобных направлений. Благодаря всем этим обстоятельствам космизм в наши дни пользуется необычайно большим вниманием и отзывчивостью»[1].
Гройс указывает на сходство между радикальным материализмом и западной коллективной депрессией, вызванной «смертью Бога», индустриальной революцией, идеей прогресса и психоанализом до Первой мировой войны и глобальной ситуацией сегодня. Именно с этим он связывает растущий интерес к идеям космизма. Если верить, что растение, животное или человеческое тело – единственное место, где происходит жизнь, то вся политика, наука и социальные практики должны сосредоточиться на его сохранении. В видении многих левых мыслителей этот как бы само собой разумеющейся принцип по-прежнему тормозит существующая социально-экономическая система, которая делает большую часть тел невидимыми, а поэтому несуществующими и исключёнными из проекта спасения. Именно с этим, с видимостью «других» тел, связывается зарождение различных социальных движений в ходе ХХ века, а особенно с конца 1960-х годов, и именно тогда, по его наблюдениям, в мире возродился интерес и к искусству русского авангарда и утопическим проектам периода революции.
Идеи космизма коммунистичны, а революционный радикализм придал им дополнительные надежды и силы, но считать их специфическим и поэтому сомнительным или достойным отрицания наследием Советского Союза неразумно, особенно зная, что междисциплинарность и универсализм космоса стали одной из первых жертв Сталина и его реконструированной квазирелигиозной империи. Это была альтернатива, предложенная для существования всего материального мира, который оказался бы свободен как от «воли Божьей», так и логики вещей как единиц «абстрактной статистики», характерной для капитализма. И именно в Советском Союзе эта альтернатива достаточно быстро оказалась под запретом.
Борис Гройс занимается популяризацией текстов космизма уже с начала 1990-х годов, в последнее десятилетие к нему присоединился Антон Видокле вместе с созданной им арт-платформой e-flux и трилогией документальных фильмов о наиболее известных фигурах космизма, а теперь возникла и такая коллективная инициатива, как «Институт космоса». Своё увлечение космосом Видокле обосновывает, например, следующим образом: «Мы живём во времена измельчания утопических идей, когда ощущается нехватка новых предложений на тему того, как нам всем вместе жить. Прогрессивное мышление в последнее время занято самозащитой и самооправданием, потому что большую часть публичных дискуссий, похоже, формируют разнообразные идеи традиционализма, консерватизма и реакционизма. Я считаю, что одна из причин того, почему космизм в наши дни кажется привлекательным, заключается в том, что он предлагает очень смелое видение реорганизации общества и его будущего»[2]. В то же время как художник он защищает неподвластность космизма всяческой категоризации. Каждый в соответствии со своим вкусом или темпераментом может воспринимать космизм и как творческую практику, и как способ мышления, и как религиозную философию, и как научный эксперимент. Всегда учитывая при этом, что реализация его идей допускает и абсолютно неожиданный результат. Например, инспирированная космизмом фантазия об освоении Вселенной привела к созданию технологий, которые теперь облегчают или даже спасают жизни здесь на Земле. А лекарство, созданное для лечения одной специфической болезни, оказалось спасением от совершенно другой проблемы. «Космизм наверняка несёт нам урок», – добавляет Гройс, – «только мы ещё не знаем – какой».
2 июля в 19:00 по рижскому времени в рамках публичной программы Рижской биеннале современного искусства RIBOCA2 пройдёт первая всепланетная телеконференция Бориса Гройса и Института Космоса (Антон Видокле, Марина Симакова и Арсений Жиляев). Её трансляция будет доступна на www.rigabiennial.com.
[1] Так актуальность космизма Антон Видокле обосновывал во время своего визита в Ригу в 2019 году: https://www.punctummagazine.lv/2019/04/29/tiesibas-uz-nemirstibu/
[2] Там же.
