Майские заметки, или Mayday
От редакции: это текст, написанный одним из наших постоянных и давних авторов – петербуржцем Павлом Герасименко. Он был опубликован на его странице на Patreon. С разрешения автора мы его перепубликуем.
Когда я слышу: «Не интересуюсь политикой и не читаю новости – берегу свою голову», всякий раз подмывает ответить: «Было бы, что беречь».
Процитирую Екатерину Шульман: «Сейчас российское общество демонстрирует в качестве основного психологического механизма, позволяющего выжить и функционировать, – отрицание и вытеснение. Все его силы уходят на отрицание происходящего и поддержание иллюзии, что ничего не происходит. Это естественная, но очень затратная практика и неизвестно, сколько так можно будет жить. Всё будет зависеть от того, сколько продлится нынешняя война и сколько народу она перемелет».
Очень заметное последние два десятилетия понятие из сферы поп-психологии – «личное пространство», на охрану и неприкосновенность которого кладётся столько сил, в достаточной степени является фиктивным. Тем более, когда идёт война, делающая все представления о личной дистанции недействительными в сравнении с многодневным сидением по подвалам десятков людей, как происходит сейчас, – пусть не с нами, но с теми, чья жизнь и язык близки и понятны. Когда после 2014 года молодые художники писали в грантах и заявках про sustainability, я часто говорил им: «Неужели вы не понимаете, что – здесь – никакой – устойчивости – быть не может?» И слышал в ответ: «Не волнуйся, это общие слова, так принято». Кажется, сейчас мы наблюдаем крах и нищету эмоционализирующего словаря поп-психологии.
KungFuct (@kungfuct)
В современном искусстве идею о неприкосновенности личного выражает галерейный «белый куб», где каждый объект подаётся в своей отдельности и исключительности вне связи с другими и вне зависимости от реального художественного значения. Возобладало леволиберальное понимание искусства как очередной разновидности социальной работы, которой занимаются на досуге, и пришедшие в современное искусство нежные юноши и девушки в массе своей решили, что их переживания и травмы всего интереснее и всем важнее. Война возвращает культуру к трансгрессивным основам (по Жирару) и требует полной отдачи и преодоления, к чему молодые авторы не готовы, а ведь искусство существует определённо не для того, чтобы кто-то чувствовал себя в безопасности. Передать экспозицией напряжение, трагедию, слом будет одной из задач куратора в том случае, если художник сам не способен открыто обратиться к трагическому. Благодаря простым приемам – развеске, свету, звуку – подобное ощущение может появиться, важно только отказаться от safe zone. Но если российские художники не говорят об идущей войне, то о чём же они говорят? Достаточно ознакомиться с сайтом галереи «Триумф» или новостями из «Открытых студий» Винзавода. Кто эти прежде ничем неизвестные барышни, зовущиеся инфантильными именами и показывающие яркую живопись в духе Алекса Катца или Ксении Хаузнер в ста метрах от Кремля? Кроме вторичности, эти работы объединяет одна общая черта – они напрочь лишены нерва, который отличает современное искусство.
Спустя три десятилетия относительной свободы развития визуального искусства в России снова приходится ставить определение «современное искусство» в остраняющие кавычки. Очевидно, что история русского современного искусства, как мы его знали в 2022 году, закончилась наряду с множеством других историй: на корню подрублены личные карьеры, обессмыслены индивидуальные творческие стратегии. Недавно считавшиеся актуальными темы и художественные проблемы будут в краткий срок вынесены на помойку (если уже не вынесены) вместе с практикующими их авторами. Известная песня Лори Андерсон с великого альбома Big Science заканчивается фразой What is – Behind – The Curtain? Никто не запрещает думать и говорить об этом, даже если разговоры бесполезны.
KungFuct (@kungfuct)
Немного зная историю и родословную своей семьи, я хорошо понимаю, что все мои прадеды (и прабабки) были с точки зрения власти «людьми второго сорта» – не только еврейские промышленники, но и украинские сельские ремесленники, и даже зажиточные ярославские крестьяне. Так было всего полторы сотни лет назад, но (в чём отличие от чернокожих американцев) опыт угнетения, не ставший непосредственным, легко забывается и не передаётся. Нужно ли говорить о «системном насилии» или «интерсекциональном угнетении»? Это любимые игрушки современных левых, которые позволяют «хоть тушкой, хоть чучелом» (как в анекдоте) претендовать на символическую или же вполне реальную компенсацию – именно потому так держатся за интерсекциональность «моральные предприниматели» из Фейсбука. Одно точно: благодаря Украине, её современной борьбе за свободу и против российской агрессии я, кажется, впервые смог отрефлексировать имперский колониализм. В 2014-м украинцы показали, зачем, – в 2022-м доказали, как.
Примерно год назад моя хорошая знакомая, любящая Украину и много помогающая сейчас в Петербурге украинским беженцам (точнее сказать, «перемещённым лицам»), написала: когда кончится война, хочу поехать в Одессу восстанавливать разрушенное, готова маляром или штукатуром, только бы пустили, – сегодня понятно, что после конца войны украинцы не захотят видеть никого из России. Понимая, что украинцы уже сделали и ещё сделают для победы над всемирным злом, россиянам надо помнить: получившие свободу из чужих рук лишаются права голоса, и так будет справедливо.
Верхнее изображение: Из акаунта KungFuct (@kungfuct) в Instagram
Рекомендуем прочитать и другие недавние тексты Павла Герасименко, выложенные в открытом доступе на его странице Art a Day.
